Новости

С раннего детства мне очень нравилось слово «школа». Оно вошло в мою жизнь, наверное, вместе со словом «мама» (ведь мама работала в школе), и звучало потом постоянно.

В школу уходила мама по утрам. В школу она брала нас с братом, маленьких, на новогодний праздник. Возле школы были замечательные качели – с большим плавным размахом. В школе было много всего необычного, интересного: парты, чернильницы, глобус, графин на столе в учительской…

Но все эти впечатления связаны с Усвятской школой. А мне предстояло пойти в другую, которую я видела только издали, отчего она казалась мне какой-то загадочной.

Она стояла на пригорке. Деревья и кусты вокруг ещё не разрослись, и бревенчатое здание было хорошо видно от нашего дома. Я знала, что это моя будущая школа, и в последнее своё дошкольное лето часто смотрела в ту сторону.

Вечерами школьные окна сияли каким-то необыкновенным светом: то ярко-красным, то золотистым. Меня это очень удивляло. Я спрашивала маму: «А почему в школе такой свет? Кто его вечером там зажигает?»

«В школе никого нет, сейчас каникулы. А окна светятся от солнца», - отвечала мама.

Эта простая разгадка не помешала мне по-прежнему зачарованно смотреть на вечерние школьные окна. Их сияние манило, что-то обещало. Мне казалось, что в доме, где живёт такой волшебный свет, не может быть ничего плохого. И 1 сентября 1963 года я с радостью, с ожиданием чуда пошла в первый класс Андреевской восьмилетней школы.

Нас, первачков, встретила высокая худая женщина. На первый взгляд, она более казалась строгой, чем доброй и приветливой, но потом выяснилось: доброта и строгость в ней были в таком идеальном соотношении, что мы полюбили свою первую учительницу сразу и навсегда. Это была Анна Родионовна Дорожкина.

Она привела нас в класс – именно в тот, окна которого выходили на запад и летними вечерами сияли волшебным светом! Это было предзнаменованием чего-то хорошего, и оно не заставило себя долго ждать.

Нам, десяти первоклассникам, отвели ряд парт у окна. Все дети занимали места, переговаривались между собой. Видимо, были знакомы друг с другом. А я не знала никого из своих теперешних одноклассников и стояла одна возле четвёртой парты. И тут рядом остановилась девочка совершенно необыкновенная: маленькая, с чёрными блестящими косичками; глазки как у японки, маленький носик, губки бантиком. Она была похожа на куколку. Стояла робко, не решаясь заговорить.

- Девочка, тебя как зовут?

- Люба.

- А меня Таня. Давай с тобой сидеть.

- Давай…

Так я обрела первую школьную подругу, с которой мы дружим до сих пор. Это была Люба Дорожкина.

Кстати, с первым сентября связано очень большое моё удивление. Оказалось, что из десяти первоклассников у троих фамилия Дорожкины. И плюс у Анны Родионовны! Разве так бывает?

Оказалось, да, бывает. В Хатычке, где жили все эти дети и наша учительница, едва ли не в каждом доме – или Беловы, или Дорожкины. Теперь я понимаю, что это довольно типично для деревень, но тогда удивлению не было предела.

Вообще, школа удивляла постоянно. Например, казалось странным, что мы, первачки, были не одни в классе: два соседних ряда занимали третьеклассники.

Меня, правда, такое соседство радовало, потому что за последней партой в среднем ряду сидел мой брат Серёжа, и присутствие родного человека добавляло спокойствия.

Вскоре совсем родной и любимой стала сама Анна Родионовна, которая учила сразу два класса. Я до сих пор удивляюсь, как за 45 минут учительница успевала провести два полноценных урока – в первом и в третьем классах. И никто никому не мешал, и никто не отвлекался на параллельный урок. Так мы и учились рядышком: первый и третий, второй и четвёртый. И снова та же схема, только мы – уже старшие, а рядом с нами – малыши.

Все предметы нам преподавала Анна Родионовна, в том числе пение, рисование, физкультуру, труд. Самой первой песенкой, разученной в школе, были «Весёлые гуси». Нам так понравилось петь хором! Ведь до школы никто из нас такого не делал, детсадовского опыта мы не имели, потому что в совхозе детского сада в ту пору не было.

 

Маленькое отступление.

Совхоз «Шульгинский» основан в 1954 году с центром в деревне Слойково. Создавая его, много строили: фермы, жильё, контору, клуб, детский сад. Потом решили, что школа нужнее, так как здание старой Андреевской школы уже в плачевном состоянии, и туда, где планировали детский сад, перевели школу, оставив ей прежнее название – Андреевская. Оно сохранялось ещё долго, но мы, выпускники 1971 года, выходили уже из стен Слойковской школы.

 

Но до выпускного было ещё далеко, и мы пели песенку про весёлых бабусиных гусей, а потом слушали, как третьеклассники разучивали совсем другую песню: «Шёл отряд по берегу, шёл издалека. Шёл под красным знаменем командир полка». Песня нам нравилась, хотелось подпевать, но побаивались: вдруг нельзя? Хотя потом выяснилось, что Анна Родионовна не возражала, если оба класса пели вместе.

Первый урок труда проходил на улице. Это тоже было удивительно! Мы собирали семена цветов на школьных клумбах. На них росли ёлочки (космея) и ноготки (календула). Мы собирали семена в ладошки, ссыпали их в бумажные кулёчки. Анна Родионовна их подписывала и убирала в шкафчик до весны.

Физкультура тоже проходила на улице. Кошки-мышки, «Шёл козёл по лесу» и другие забавные игры не имели ничего общего со спортивными занятиями, Но мы бегали, прыгали, резвились, и это было невероятно весело!

Позже мы поняли, что мудрая Анна Родионовна нас, выросших на печках с бабушками, приучала друг к другу, формировала класс, коллектив. И весьма успешно! Мы, дети из разных деревень, быстро перезнакомились, подружились. И та закладка начальной школы оказалась очень прочной.

Мы всё делали вместе: бегали на большой перемене в столовую, весной ходили на берег Ужи смотреть ледоход, играли в лапту, сидели под школьными липами и рассказывали разные истории. Очень любили, когда с нами сидела Анна Родионовна и тоже рассказывала что-то или читала. Она очень много читала нам вслух: на уроках, во время классного часа, под липами. Даже мой (большой, по сравнению с другими) запас прочитанного заметно пополнился уже за первый год обучения.

Наверно, Анна Родионовна не была красавицей. Но нам нравилось её лицо, по которому мы безошибочно определяли, что нас ожидает: строгости или похвалы. Мы знали все её наряды: будничную зелёную кофту, серое платье, праздничный костюм цвета какао с молоком и розовато-бежевую блузку. Её украшением была простенькая брошка в форме двух лепестков со стеклянным прозрачным глазком посередине.

Кольца она не носила. У неё были тонкие руки. Но не аристократические, а потемневшие, крестьянские. Она ведь жила в деревне, держала домашнюю живность, огород, топила печку. У неё была семья. И все хлопоты по дому надо было начинать рано, чтобы успеть в школу, до которой 4 километра. Иногда она шла вместе с учениками, а иногда попозже. И тогда мы классом бежали к большаку встречать Анну Родионовну, хватали наперебой её сумку, цеплялись за руки. Она утихомиривала нас, улыбалась, и мы дружно шагали в класс, рассказывая всякие новости или расспрашивая о чем-то свою учительницу. И никогда на урок не опаздывали…

Анна Родионовна Дорожкина не знала другой профессии, всю жизнь работала учителем. Сколько нас таких, кого она ввела в мир школы, сосчитать трудно. И возможно ли? Многие, очень многие вспоминают её как свою первую учительницу, и воспоминания эти светлы и полны благодарности.

Мы вспоминаем и свою милую деревянную школу, стоявшую на пригорке. Её давно уже нет. На том месте красуется новый кирпичный дом. Но в моей памяти там по-прежнему стоит бревенчатое школьное здание, окна которого на закате сияют каким-то волшебным светом.