Новости

В нашем музее немало воспоминаний комсомольцев разных поколений. Кажется, о комсомоле уже сказано-пересказано и пополнения ждать не приходится. Однако нет! Недавно в нашем распоряжении оказались записи, оставленные Казаковой Надеждой Захаровной, ветераном педагогического труда.

Она родилась в деревне Фёдоровке в 1928 году и всю жизнь прожила в Дорогобужском районе. Больше сорока лет работала учителем русского языка и литературы в Усвятской и Слойковской школах. В 2020 году Надежда Захаровна ушла из жизни. А в семье остались её воспоминания о годах оккупации, о школе, о коллегах и учениках, об односельчанах и о том, почему она не могла вступить в комсомол.

 "Бабушка не дала "добро"

«В моей жизни очень важным человеком была бабушка, Павлова Екатерина Осиповна, попросту, баба Катя. Думается, всё, что я полюбила, чем дорожу, что умею, берёт истоки в раннем детстве, в сказках бабы Кати, в её доброте и строгости, в её заботе обо всей семье, в её тихих молитвах.

Да, она была набожной. Точнее, истинно верующей. И никакие веяния времени не поколебали её веру в Бога. Но надо сказать, что никому в семье это не мешало. Она сама соблюдала посты и праздники, ходила в церковь. А нас просто учила поступать и жить правильно. Радовалась нашим успехам в школе. Любила, когда в семье читали книги вслух. И только один раз баба Катя «вступила в противоречие» с семьёй, так сказать, на религиозной почве. И это касалось именно меня. Она запретила мне вступать в комсомол. При этом не упрашивала, не объясняла свою позицию, а просто поставила ультиматум: «Если поступишь в этот комсомол…»

О подробностях «ультиматума» говорить не хочу. Это тяжело вспоминать. А тогда мне просто стало страшно. И я, конечно, послушалась бабушку. Она, родная и любимая, была мне гораздо дороже непонятного комсомола.

Мир в семье был восстановлен, и об этой истории все мы забыли. Однако через несколько лет мне пришлось о ней вспомнить. Но сначала хочу рассказать о том, как у нас в Фёдоровке зарождалась пионерская и комсомольская работа.

Пионерское движение в нашей школе, как я теперь понимаю, зарождалось примерно в середине тридцатых годов. Помню, я только начинала учиться. Тогда же в школе стала появляться взрослая девушка, наша соседка Тонька Павлова. Она работала колхозным счетоводом. А в школу приходила в качестве вожатой. И называть её велели Антонина Спиридоновна. Наверно, она была комсомолкой, и ей поручили организовать пионерский отряд.

Вожатая занималась в основном с третьеклассниками. Они звеньями учили уроки, соревновались, кто лучше. Песни разучивали, стихи декламировали хором и по одному. Ещё что-то придумывали: эстафеты спортивные, какие-то игры. Было очень интересно. И мы, малышня, тоже вовлекались в эти затеи. И мечтали, что в третьем классе тоже будем пионерами, что вожатая будет по-настоящему «наша».

Но Антонина Спиридоновна верховодила пионерами только два года, а потом вышла замуж и уехала. Замену ей так и не нашли. И всё: уроки, пионерскую работу – с нами проводила наша учительница. Это тоже было интересно.  Я вообще всегда любила и люблю школу. С первого класса и до сих пор.

После войны я училась уже в Болотовской школе, ведь в Фёдоровке мы окончили только начальные классы.

В новой школе у нас была молодая классная руководительница, Елена Семёновна. Сама комсомолка, она и нас агитировала вступить в комсомол. Я, конечно, хотела, но за меня решила баба Катя. Не знаю, по каким причинам отказались от комсомола другие, но в конце концов дал согласие только Сергей Алексеев, сын нашей фёдоровской учительницы Анны Матвеевны. Она была членом партии, так что вопрос о вступлении сына в комсомол решился сам собой.

Помню, Сергея отправили с уроков на бюро райкома, где проводили приём. Конечно, пошёл он пешком и без всяких сопровождающих. Точно так же вернулся домой. Но уже комсомольцем!

Подробностей о комсомольской работе в Болотовской школе не помню. А вот в Дорогобужской, где я училась в старших классах, эта работа была заметной. Но я ведь не состояла в организации… Однако после школы всё изменилось.

Моим первым рабочим местом стало дорогобужское радио. Передачи вёл Виктор Фёдорович Ананенков, голос которого многие хорошо помнят. А я собирала и готовила материалы для этих передач. Ходила по району, в том числе и по дальним уголкам, и мне это очень нравилось.

Иногда Виктор Фёдорович отправлял меня за информацией на совещания районного партактива. И вот как-то раз инструктор из отдела пропаганды и агитации возмутился: «А что это здесь делают беспартийные?» И потребовал меня удалить. Этого, конечно, не сделали. Высказался кто-то более авторитетный, и я осталась на заседании. А потом меня вызвал Григорий Сидорович Алфимов, секретарь, и спросил, почему я не в комсомоле. Я ему честно всё рассказала. И он не посмеялся надо мной. Поговорил как-то так хорошо: спокойно, убедительно, - и я согласилась с его доводами. Да, это тот случай, когда можно пойти против воли бабушки, не рассказывая ей об этом…

Рекомендацию в комсомол мне дал Михаил Филиппович Ермилин, коммунист, фронтовик. Принимали в комсомол сразу на бюро райкома комсомола.

Помню, тогда вторым секретарём в райкоме была Анна Ивановна Ашметкова. Отделом учёта заведовала Лидия Минина (впоследствии Баранова). Пионерскую работу курировала Анна, фамилию которой не помню. Были и другие сотрудники. И все они стали моей первой первичной организацией, потому что в радиоредакции своей первички  не имелось.

Время, о котором я рассказываю, – 1947-1949 годы. В ту пору в районе было много первичных комсомольских организаций. В больших колхозах создавались территориальные. Во многих из них я бывала, знала сельских комсомольцев. Отправлялась куда-то с заданием редакции, и попутно мне давали поручение узнать о работе комсомольской ячейки. Или доставить на село агитационный материал, или разобраться с какой-то непонятной ситуацией (а такие случались). Вот так моя основная работа тесно переплеталась с комсомольской.

Как правило, меня везде встречали доброжелательно. Рассказывали обо всём и расспрашивали, подвозили на лошади, если мне надо было куда-то дальше двигаться. С некоторыми сельскими комсомольцами мы просто подружились. Например, с Зиной Шишковой. Она была секретарём полибинской организации. Когда меня отправляли в командировку в те края, я всегда останавливалась у неё ночевать. Ведь ходила пешком, за один день со всеми заданиями не справишься.

Так что моё вступление в комсомол не было формальностью «по производственной необходимости». И мне это нравилось: и моя работа, и комсомольские поручения. Одно из них было особенно ответственным – обсудить письмо товарища Сталина и собрать подписи в его поддержку. Комсомольцев из города направляли с этим письмом по деревням. Моим участком стал родной Первомайский сельсовет, все знакомые деревни, своя Болотовская школа.

Меня там очень хорошо приняли. Учительница Старостина организовала собрание, на котором это большое, в несколько страниц, письмо читали вслух, обсуждали, подписывали.

В моей родной Фёдоровке тоже всё прошло отлично. Нина Павлова (в народе Азарёнкова) провела и чтение, и сбор подписей.

А вот в Болотове в колхозной организации дело было хуже. Секретарь ячейки Алексей Шугин ничего не сделал. Может, некогда было собираться колхозникам, может, ещё какая причина, но наказание за это секретарь получил…

Следующий «виток» в моей комсомольской биографии совпадает с началом учительской деятельности.

После закрытия радиоредакции меня направили в Усвятскую школу учителем русского языка и литературы (я уже училась заочно в Московском педагогическом институте). Там я, как говорится, влилась в сельскую комсомольскую ячейку. И на ближайшем же отчётно-выборном собрании, которое проводил Николай Марченков из райкома, меня выбрали секретарём. Предложил тот же Марченков, и все согласились, даже обрадовались, потому что никто не хотел отвечать за работу первички.

Скоро я поняла, почему. Организация сельская была большая. Но в ней числилось много, как тогда говорили, перестарков – тех, кому уже хорошо за 30. В основном, люди семейные, с детьми. Им и на собрания не хотелось ходить, и взносы платить. Собирать взносы оказалось самым трудным делом. Их сдавали очень туго – денег у колхозников почти не было. И даже с малостью расставаться не хотелось. А вот работали охотно и собрания проводили регулярно. Часто вместе с партийной организацией. 

Парторгом тогда был Владимир Алексеев, сын федоровской учительницы Анны Матвеевны. Он работал директором местного крахмалопаточного завода и руководил партийной ячейкой. Я его знала, мне было легко с ним общаться. Вот по его инициативе мы организовали комсомольско-молодёжные звенья, наладили соревнование.

Зимой почти каждую неделю проводили воскресники на фермах – убирали навоз. И не только комсомольцы – все выходили по графику.

Была организована художественная самодеятельность. Концерты ставили, разыгрывали сценки. Помню, всем понравилась трагикомическая инсценировка, которую представили Шура Базылева и Маня Родина. Простые колхозницы прослыли местными артистками.

Учителя, независимо от принадлежности к партии и комсомолу, участвовали в самодеятельности. Всем нам это нравилось – и участникам, и зрителям. Концертов ждали с нетерпением.

После собраний устраивали танцы в колхозной канцелярии. В общем, были у нас и будни, и праздники.

Когда был образован совхоз «Шульгинский», Усвятье и Слойково вошли в его состав. А я уже почти вышла из комсомольского возраста. И секретарём комсомольской организации выбрали Саню Ларионова. Александр Лукьянович потом прославился на весь район, стал одним из лучших механизаторов, заслужил не одну высокую награду.

…Столько лет прошло, а всё помнится. Мы жили трудно: и одевались бедненько, и сыты были не всегда, и многого были лишены или вовсе не знали из того, что доступно сейчас. Но всё равно то время мне очень дорого. И мне не стыдно за наши идеалы, над которыми сейчас нередко смеются, за наши дела, вообще, за нашу жизнь. Она была правильной, честной. Единственное, что меня иногда мучило, это то, что я обманула свою бабу Катю. Не раз мысленно я просила у неё за это прощения. И почему-то думаю, что она меня простила».