Александр Спивак: "В небе фронтовом. Мой первый орден"
В экспозиции Дорогобужского музея представлены личные вещи лётчика-штурмана ГВФ /ВВС гвардии майора Александра Ефимовича Спивака: его фронтовой планшет для лётных карт с вложенным листом с расписанием полёта, парадный китель и фуражка.
Александр Ефимович в 1980-х гг. вёл переписку с директором музея Анной Ивановной Ашметковой и в одном из писем поделился своими воспоминаниями о вылетах в Дорогобужский партизанский край.
"В небе фронтовом. Листая лётную книжку
Мой первый орден
Каждый раз, когда я надеваю парадный мундир с орденами и медалями, прежде всего останавливаю взгляд на ордене Красной Звезды. И сразу оживает военное прошлое, мне вспоминается письмо моего командира Павла Хайло, с которым я летал на задания по уничтожению фашистских опорных пунктов на переднем крае и в тылу врага.
Было это в ту пору, когда мы служили в 708-м армейском смешанном авиационном полку. Тогда Павел прислал мне письмо со словами привета и фронтовую газету, в которой был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР. Этим же орденом был награждён Павел Хайло.
… В мае 1942 года вызвал меня батальонный комиссар Бритвин и сказал:
- Плохие сведения из Дорогобужского партизанского края. Фашисты решили уничтожить его – для чего сформирована большая карательная группа.
Работы нам прибавилось. Каждый боевой вылет придётся теперь сочетать с переброской на Большую землю раненых из партизанского края. Для этого изготовлены специальные люльки, которые будут подвешиваться под плоскостями самолётов.
С наступлением темноты был получен приказ: «Загрузить самолёт боеприпасами для доставки к партизанам». На этот раз я выполнял роль пилота, а штурманом был комиссар Бритвин.
На подходе к Дорогобужу вокруг самолёта защёлкали разрывы зенитных снарядов. Вспыхнувшие лучи прожекторов поймали нашу машину. Беда!
Я вспомнил, что у меня есть светофильтровые очки на шлеме и в какую-то долю секунды опустил их на глаза. Скольжением вырываюсь из лучевых крестов и бреющим полётом ухожу из зоны освещения. Пролетаю через совхоз Фрунзе, реку Днепр и делаю посадку.
После приземления я заметил четыре пробоины в комбинезоне комиссара Бритвина и кровь на его рукаве.
- Товарищ батальонный комиссар, вы ранены! – вытаскиваю индивидуальный пакет и делаю перевязку.
- Пустяки! Ранение касательное: осколок мышцу малость задел.
И тут он ахнул:
- Саша, да на тебе лица нет!
Я снимаю шлем.
- Батюшки! – кричит Бритвин. – Да ты же поседел!
Я глянул в зеркало–отражатель самолёта – и не узнал себя седого. Попробовал причесать волосы пятернёй. Между пальцами остались пряди. Тут же увидел, что плечо моего комбинезона и шлем пробиты осколками, – счастливый я, значит…
Стали осматривать самолёт и насчитали свыше двадцати мелких пробоин. Фанера и перкаль – не броня, плохая защита для лётчиков.
К нам подбежали партизаны. Они громко поздоровались и стали выгружать боеприпасы. Подошёл комиссар 1-й стрелковой партизанской дивизии Михальцов. Поблагодарил нас за своевременную доставку очень ценного для них груза, а потом заметил:
- Очень восхищался вашим лётным мастерством, не верил, что вы спасётесь. Удачно ушли от прожекторов.
Пока Бритвин разговаривал с Михальцовым, меня обступили десятки раненых. Кого брать в люльки, я не знал.
Михальцов не стал употреблять власть. Он посоветовал раненым:
- Бросьте жребий.
Первая удача выпала старшине Мамонову. Он был худощав, роста небольшого. Такой же и второй партизан, что же касается третьего, то он был саженного роста и еле-еле вместился в люльку. Его фамилию я запомнил – Неверов. Помнится, была с Неверовым гармонь, и он очень не хотел с ней расставаться. Но, видя, что положить инструмент некуда, басом сказал:
- Возьмите её, товарищ Михальцов. У одного полицая отобрал в Ново-Михайловке.
… До линии фронта мы летели молча, а потом Бритвин сообщил:
- У Михальцова есть точные сведения о направлениях карательной операции фашистов. Уже идёт ожесточённое сражение… Раньше я представлял действия партизан так: тайно налетел на штаб или казармы противника, разгромил их и скрылся. А здесь своя партизанская республика, своя линия фронта, окопы, передовые позиции, укреплённые районы и узлы…
Я заметил:
- Командование поступило, видимо, правильно, когда посадило партизан в окопы…
- Главная беда не в этом, мало боеприпасов и техники, - ответил Бритвин.
… Мы прилетели на аэродром Дубровицы, где дислоцировалась транспортная авиация под командованием Героя Советского Союза Гризодубовой, и сдали раненых в эвакопункт.
Прощаясь, раненые записали наши фамилии и номер полевой почты.
Прошло немного времени, и благодарные партизаны прислали нам письма…
Александр Ефимович Спивак, ветеран Великой Отечественной войны".
В экспозиции Дорогобужского музея представлены личные вещи лётчика-штурмана ГВФ /ВВС гвардии майора Александра Ефимовича Спивака: его фронтовой планшет для лётных карт с вложенным листом с расписанием полёта, парадный китель и фуражка.
